Категории раздела
| Азбука коммунизма [18] |
Наш опрос
Статистика
Онлайн всего: 1
Гостей: 1
Пользователей: 0
Форма входа
| Главная » Статьи » Азбука коммунизма |
Великий Октябрь-начало новой эпохи мировой истории: преимущества и причины временного разрушения.
Тем самым был повторен подвиг героев Парижской коммуны 1871 года, реально доказано положение К. Маркса и Ф. Энгельса о том, что «Россия представляет собой передовой отряд революционного движения в Европе». Диктатура капитала, дотоле господствовавшая повсюду в мире, была решительно заменена диктатурой труда. Это предопределило сущность социальных изменений в нашей стране, да и на всей планете на ряд десятилетий. Благотворное влияние Октября испытали на себе многочисленные народы Европы, Азии Африки, и Латинской Америки.
Величие Октябрьской революции состоит в том, что она впервые в истории поставила у руля государства массы людей труда, начала ликвидацию эксплуататорской частной собственности и национализацию основных средств производства, открыла путь к цивилизации нового типа – без угнетения человека человеком, без политического, социального и национального неравенства, без войн, террора и прочих проявлений организованного насилия, – к обществу, удовлетворяющему жизненно значимые материальные, духовные и творческие запросы граждан, обществу гуманного коллективизма и социальной справедливости. Это знаменовало осуществление многовековых чаяний не только трудящегося многонационального населения России, но и его братьев по классу во всем мире. Вот почему Октябрь получил поистине планетарное признание и отклик. Как вестника новой эры его страстно приветствовали выдающиеся гуманисты XX века, десятки миллионов тружеников на всех континентах. С Октября ведет свое родословие переход от капитализма к социализму как глобальный процесс. Под его могучим влиянием совершилось более пятидесяти социалистических, народно-демократических и национально-освободительных революций, имевших общую антиимпериалистическую направленность. В результате сложилась мировая социалистическая система, охватившая одну треть человечества, и рухнула колониальная система империализма. В послеоктябрьский период в России, других странах Европы и Азии как никогда мощно проявил себя открытый Марксом объективный исторический закон, согласно которому с ростом масштаба и глубины общественных действий растет и объем той человеческой массы, которая их совершает. Этот период высветил идейно-политическую состоятельность и волевые качества многих народов и наций, классов и партий. Среди них выдающееся место заняла Российская социал-демократическая рабочая партия (большевиков) – Российская коммунистическая партия (большевиков) – Всесоюзная коммунистическая партия (большевиков) – Коммунистическая партия Советского Союза. Выпестованная гением революционной мысли и революционного дела Лениным, она отвечала высоте своего призвания, пока, следуя бессмертному учению Маркса, умела поддерживать прочное единство передовой научной теории и освободительной социальной практики. Главное, что предопределило успех Октябрьской революции, состоит в том, что ее участниками и руководителями были найдены действенные формы, способы, методы и приемы осуществления лозунга «Манифеста Коммунистической партии» «Пролетарии всех стран, соединяйтесь»! Соединение идейное и психологическое, политическое и нравственное, организационное и информационное, культурное и военное – таковы стороны консолидации масс в могучую «армию социалистической революции». Нахождение точной формулы такого соединения, консолидации труда в противовес капиталу, с учетом стихийных и сознательных факторов данного момента – долг и задача всех активных прогрессивных социальных групп. Октябрьская революция явилась самым бескровным изо всех крупных качественных социальных сдвигов, когда-либо происходивших в мире. Декреты о мире и о земле, принятые II съездом Советов, выводили страну из империалистической войны и решали в пользу трудового крестьянства вековечный земельный вопрос. Однако воспользоваться мирной передышкой России не позволили бывшие империалистические союзники, прежде всего Англия и Франция. После подписания Советами Брестского мира с Германией правительства стран Антанты принялись целенаправленно раздувать очаги российской контрреволюции. Слабая, разрозненная и трусливая сама по себе, отечественная реакция подняла голову с началом иностранной интервенции – англо-французской (на севере и юге), японо-американской (Дальний Восток), спровоцированного «союзниками» мятежа 50-тысячного корпуса чехословацких военнопленных на Средней Волге и в Сибири. Подобно тому, как германский император Вильгельм II желал «иметь соседкой Россию, раздробленную на 4-5 групп, так и воевавшие против него западные державы связывали свои планы с расчленением нашей страны. Только на этих условиях они сотрудничали с Белым движением, которое, независимо от мотивов его участников, приобрело объективно антипатриотический характер. Возвращаясь сегодня, в свете уроков истории (особенно последних двух десятилетий) к зигзагам внутреннего развития тогдашней России и оценивая их вновь, следует отметить: а) процесс перерастания антимонархической, буржуазно-демократической революции (февраль 1917 года) в рабоче-крестьянскую, социалистическую (октябрь-ноябрь) протекал в целом ненасильственным путем (за исключением расстрела буржуазными властями рабочей демонстрации в июле и мятежа Корнилова в августе; до вмешательства извне он не содержал в себе потенциала общенационального вооруженного конфликта; б) Гражданская война 1918-1922 годов на территории Советской страны была развязана империалистическими державами. Помимо известных расчетов германского империализма, уже 23 декабря 1917 года между Англией и Францией была заключена конвенция о разделении сфер влияния в России. Поэтому военные действия, намеренно доведенные внутренней и международной реакцией до ожесточенного братоубийства, на деле означали борьбу за или против независимости, за или против растерзания страны. Официальный лозунг Белого движения «единая и неделимая Россия» был насквозь фальшивым: он прикрывал, по сути, компрадорскую политику, обязательства территориальных уступок в обмен на военную помощь. Красная Армия воевала за спасение, целостность и свободу Отечества, что и обеспечило ей поддержку подавляющего большинства народа, а значит конечный успех. Октябрьская революция основала невиданный ранее исторический тип государства – государство людей труда, а не частных собственников-эксплуататоров. Советы как органы самоуправления трудящихся были призваны служить орудием прямого волеизъявления масс, что определялось уже самим способом их формирования, с одной стороны, трудовыми коллективами, с другой – жителями данной местности. Это и была исходная база диктатуры пролетариата (рабочего класса в союзе с крестьянством) – системы широкого народовластия для большинства, живущего своим трудом. Октябрьская революция положила начало первой фазе коммунистического общества – социализму, который Маркс определял как «товарищеский способ производства», или, иными словами, политическая и экономическая власть трудящихся. Фундамент социалистического строя образует органическое слияние собственности на основные средства производства и участия в общественном труде, объединение работников, исключающее эксплуатацию человека человеком и социальный паразитизм, утверждающее движение к социальному равенству через обеспечение равноправия и равного вознаграждения за равный труд. Возведение этого фундамента, к тому же в стране, едва избегнувшей в послеоктябрьский период раздела и превращения в колонию, разоренной восьмилетней войной, понесшей огромные людские, материальные и культурные потери, требовало сверхнапряжения сил и грандиозного объема работ. С ними рабочий класс, и, прежде всего, русский рабочий класс, авангард советских рабочих, крестьянство и интеллигенция, весь многонациональный советский народ справились с честью. Трудности социалистического строительства, неизбежные в любой стране, в России отягчались многими особенностями ее исторического развития. Из них наиболее существенны две. Во-первых, социальная действительность страны, которая в начале XX века уже входила в число главнейших империалистических держав, была очевидно мозаичной, состояла из различных социально-экономических форм. Во-вторых, Октябрь вершил свое дело первоначально в полной внешнеполитической изоляции, когда постоянно следовало «помнить, что от всякого нашествия мы всегда на волоске» (Ленин). В начале 1920-х годов в России имелось пять общественно-экономических укладов: социалистический, государственно-капиталистический, частнокапиталистический, мелкотоварный, патриархальный, – причем, кроме новорожденного первого, все прочие нуждались в коренном преобразовании. В технологическом и организационно-техническом отношениях собственно социалистическому укладу (общенародная собственность и трудовая кооперация) был относительно близок государственно-капиталистический и отчасти частнокапиталистический. Чтобы использовать их позитивный потенциал и одновременно ограничивать их хищническую природу, требовалась сильная рабочая власть, которая владела бы «командными высотами» в государстве, контролировала крупную промышленность, банковскую систему, внешнюю торговлю, прессу, вооруженные силы и т. д. Без этого многоукладная экономика не могла приобрести социалистический вектор развития, а значит и вырваться из рамок капиталистического способа производства. Именно такую задачу была призвана выполнить новая экономическая политика, введенная (после первых проб 1918-го) в 1921 году. Основной ее смысл состоял, по Ленину, «в смычке авангарда пролетариата с широким крестьянским полем». Соглашаясь с тем, что это «всерьез и надолго», Ленин отнюдь не собирался консервировать данную ситуацию. Уже через год, к XI съезду партии он выдвинул установку: «Перегруппировка сил: подготовка (экономическая) наступления (на частно-хозяйственный капитал)». К сожалению, в научной литературе суть нэпа ошибочно сводилась только к развертыванию «свободного» рынка. Но в рамки нэпа также вмещались индустриализация страны, перевод всего народного хозяйства на энергетическую базу электричества; кооперирование крестьянства; всеобъемлющая культурная революция. Узкорыночное понимание нэпа опровергается кардинальным указанием Ленина о планировании, отправляясь в первую очередь от фактических потребностей населения страны в продовольствии и энергоресурсах, об участии Госплана в законодательной деятельности. Наконец, в качестве сверхзадачи нэповского курса рассматривалось сближение трудящихся классов. «Что это значит – руководить крестьянством? – размышлял Ленин. – Это значит... вести линию на уничтожение классов, а не на мелкого производителя. Если бы мы с этой линии, коренной и основной, сбились, тогда мы перестали бы быть социалистами...» Именно растворение «коренной и основной» линии на построение бесклассового социалистического общества в многочисленных неудачных экспериментах, в том числе с мелким производителем, в 50-80-х годах привело сначала к стагнации социализма, а потом и к утрате его. В такой многонациональной стране, как Россия, при резких различиях в уровнях развития центра и окраин, одним из самых жизненно важных и настоятельных был национальный вопрос. Коммунистическая партия, Советское государство нашли единственно верный ключ к его решению – укрепление интернационального братства трудящихся всех национальностей, национальное равноправие в сплоченном федеративном союзе, ведущее к изживанию всех видов фактического неравенства. Трудящиеся различных наций и народностей в одном строю боролись за победу социалистической революции и утверждение Советской власти, за построение основ социализма и создание индустриально-аграрной мощи Союзного рабоче-крестьянского государства, защищали свое нераздельное Отечество от посягательств внешней и внутренней контрреволюции, от фашистского порабощения, умножали его экономическое и оборонное могущество, вместе поднимали культуру и общее благосостояние. До тех пор, пока честно велась эта политика, пока не допускалось примешивание к ней местнических, кланово-корыстных интересов, многонациональность была фактором силы, а не слабости нашего общества, шло формирование единого советского народа как новой исторической, социальной и интернациональной общности людей. В период своего становления (1920-30-е годы) социалистическая общественная система проявила исключительный социально-экономический динамизм. Уровень промышленного производства 1913 года – это высшее достижение царской России – был восстановлен к 1926-му, а к 1939-му превышен более чем в 9 раз. И это в то время, когда аналогичный показатель составил во Франции 93,2, в Англии – 113,3, в США – 120, в Германии – 131,6 %. Обобществленность и плановость социалистической индустрии обеспечивали проведение, при умелом использовании денежно-стоимостных рычагов, последовательной линии а) на систематическое снижение себестоимости промышленной продукции, б) на систематическое снижение отпускных цен. Это был понятный миллионам курс на удешевление в конечном счете потребительских благ, на поступательное повышение уровня жизни трудящихся. Весьма сложным и противоречивым представляется такой масштабный социально-экономический процесс, каким явилась коллективизация сельского хозяйства. И лишь апологетикой единоличника-фермера или же выпячиванием насильственного момента в организации колхозов описать этот процесс невозможно. Коллективизация была, прежде всего, массовым движением бедняцких и середняцких слоев крестьянства к артельным формам земледелия. И это главное. Вместе с тем, затаившимся контрреволюционным силам удавалось, играя на многовековых чаяниях землепашцев к собственной земле вредить становлению коллективного хозяйства, подтачивать доверие крестьянства к Советской власти, вплоть до организации бунтов и контрреволюционных выступлений. К тому же коллективизация проводилась подчас неоправданно форсированными темпами, сопровождалась перекосами, которые приходилось выправлять. Однако и жизнестойкость возникший аграрно-кооперативный строй продемонстрировал особенную. Он доказал ее в самые драматические моменты советской истории: в годы Великой Отечественной войны и фашистской оккупации, в годы прямых атак на колхозы и совхозы и горбачевско-ельцинского поношения социализма. В массе своей отечественный аграрий-кооператор пытается и сегодня сохранять верность коллективистскому способу производства, отстаивать себя как социалистический класс. Блестящие результаты дали социалистические культурные преобразования. На 3/4 неграмотная Россия в кратчайшие исторические сроки стала самой читающей страной в мире. Советский Союз создал лучшую на планете систему народного образования, обеспечил расцвет отечественной науки и культуры. Всесторонней проверкой на прочность завоеваний Октября, советского социалистического строя явилась Великая Отечественная война 1941-1945 годов. К началу 1940-х годов в Восточном полушарии уже бушевала Вторая мировая война. В ней противостояли друг другу два блока империалистических держав: фашистские государства Германия, Италия, Япония и их союзники, с одной стороны, западные «демократии» Англии, Франции и поддерживавших их США – с другой. Советский Союз вел в 1939 году переговоры о заключении оборонительного союза с Англией и Францией, но ввиду неконструктивной позиции, занятой последними, был вынужден подписать пакт о ненападении с гитлеровской Германией, хотя и понимал, что фашистской агрессии все равно не избежать. Стратегическая линия советского руководства состояла в том, чтобы (а) всемерно укреплять обороноспособность Страны Советов и вместе с тем (б) не допускать объединения против нее превосходящих сил мирового империализма. Как показали дальнейшие события, осуществить первую задачу к началу войны удалось не полностью, – со второй задачей советское руководство справилось мастерски. «В результате сложившихся исторических обстоятельств и, разумеется, прежде всего, в результате правильной политики партии и правительства, – говорил И.В. Сталин, итожа ход войны в январе 1944 года, – нам удалось вовремя сорвать намечавшийся военный блок империалистических государств, направленный против СССР, нейтрализовать в нынешней войне Японию, Турцию, Болгарию, а такие государства, как Англия и Соединенные Штаты Америки, оказались не во враждебном нам лагере, как это могло случиться, а выступают ныне вместе с нами в военном союзе против германского империализма». На рассвете 22 июня 1941 года германские войска по-бандитски, без предупреждения взломали западную советскую границу. Началась как череда крупных тактических поражений Красной Армии и немецкая оккупация густонаселенных районов страны с высокоразвитыми промышленностью, сельским хозяйством и культурой, так и упорная всенародная работа по организации эффективного сопротивления. На фронтах в отчаянных сражениях гранился и закалялся характер и боевой опыт советских воинов, то есть субъективный фактор победы, в тылу для них выращивался хлеб и ковался меч, то есть ее объективный базис. Если первый фактор ярко показал себя уже в битве под Москвой (декабрь 1941), то второй надежно сформировался спустя год. После неудачной для советских войск, необычайно тяжелой весенне-летней кампании 1942 года, 19 ноября началось их блистательное наступление от Сталинграда, успешно продолженное до конца войны. Предпринимая нападение на Советский Союз, Гитлер рассчитывал на оживление у нас следов гражданской войны, межклассовых, социальных распрей и межнациональной розни, на неподготовленность Красной Армии и дряблость советского тыла. Но замысел его рухнул. Фашистские войска вскоре ощутили на себе монолитность нашего фронта и нашего тыла, сплоченность рабочего класса, колхозного крестьянства, народной интеллигенции, всех наций и народностей СССР, всех поколений советского народа, идейно-нравственную и организаторскую мощь ленинской партии, непререкаемый авторитет установленной Октябрем Советской власти, политического руководства страны, возглавляемого Компартией. Огромную цементирующую и вдохновляющую роль в годы войны сыграл сплав приверженности советскому социалистическому строю с многовековыми патриотическими традициями русского и других народов нашей Родины. Уроки войны показали, что советский строй является не только лучшим способом экономического и культурного подъема страны в годы мирного строительства, но и лучшей формой мобилизации всех сил общества на отпор врагу в военное время. Великие жертвы принес советский народ на алтарь Победы. Свыше 8,5 миллиона воинов пало на поле боя, почти 20 миллионов военнопленных и мирных жителей истреблено оккупантами. Только коммунистов погибло около 3 миллионов. Страна потеряла, по сути, целое послеоктябрьское поколение, воспитанное Советской властью, проявившее образцы сознательности и самоотверженности, отваги и трудолюбия в борьбе за социализм, и эта утрата имела крупные отрицательные последствия. Материальный ущерб, причиненный нашествием, составил около трети национального богатства СССР. Но огромен был и его геостратегический выигрыш. Впервые Советский Союз получил безопасные границы на севере и юге, на западе и востоке. Он по праву стал доминирующей державой евроазиатского континента, уже одним своим присутствием стимулирующей процессы антиколониальной, социально - и национально-освободительной, антиимпериалистической борьбы. Вторая мировая война возникла в результате обострения межимпериалистических противоречий, но после нападения фашистского рейха на Советский Союз социально-политический характер ее изменился. Решающее участие первой социалистической страны в боевых действиях и отлаживании межгосударственных отношений усилило общедемократические начала в послевоенном устройстве. Просуществовавшая свыше 40 лет ялтинско-потсдамская модель мирного урегулирования навсегда вошла в историю как система реалистического баланса сил социализма и капитализма, равноправного взаимовыгодного сотрудничества без войн и дискриминации кого-либо. Слом этой модели в конце 80-х годов не замедлил пагубно сказаться на всем международном климате; угрозу новых колониальных захватов, империалистического передела мира уже испытали на себе Югославия и Афганистан, Ирак и Ливан, Сирия. Победа Советского Союза в Отечественной войне явилась достойным продолжением дела Октября. Под ее прямым воздействием возникла значительная группа социалистических государств в Европе, Азии и Латинской Америке. И хотя контрреволюционные процессы 1980-90-х годов потеснили их позиции, мировая социалистическая система в лице Китая, Кубы, Народно-Демократической Кореи, Вьетнама продолжает оставаться всемирно-исторической величиной. Она свидетельствует о перспективности нового, антикапиталистического уклада жизни, тягу к которому уже в XXI веке, в противовес контрреволюциям в Евразии, обнаружили народы Венесуэлы и Боливии, укрепляет уверенность в том, что дело освобождения трудящихся не остановимо. В свете уроков гражданской и Великой Отечественной войн, реакционного переворота 1991 года в СССР злободневно звучат слова Ленина о том, что всякая революция лишь тогда чего-то стоит, если она умеет себя защищать. Красная (Советская) Армия возникла как детище трудового народа, была окружена его неизменной заботой и любовью, а принадлежность к ней считалась высокой честью. На содержание и оснащение своей подлинно народной армии по последнему слову военной науки и техники Советское государство не жалело сил и средств. Жизнь доказала, что между морально-боевым тонусом Вооруженных Сил и политическим здоровьем страны существует теснейшая взаимозависимость. Не случайно предательская ревизия завоеваний нашей революции и итогов нашей Победы, подрыв нового строя начинались с поклепов и на коммунистов и на воинов, с пресловутой «деполитизации», а точнее – переполитизации на буржуазно-рыночный манер армии и флота. Надежное будущее может иметь только то общество, которое основательно усвоит этот урок. Поистине экономическим «чудом» явилось послевоенное восстановление народного хозяйства СССР. Общий довоенный объем промышленного производства был превышен уже в 1948 году. К началу 1950 - х годов была подготовлена стартовая позиция для перехода всей экономики на качественно новый технологический уровень. Первенствующая роль отводилась науке: по сравнению с 1940 годом в 1950-м стало больше студентов наполовину, научных учреждений – на 40%, к 1953-му удвоилась численность научных работников. Были созданы глубокие заделы в области ядерных исследований и создания ракетных систем, подготовки космических полетов и автоматизации производственных процессов, разработки вычислительных машин и массового выпуска бытовой техники. Первый послевоенный, XIX съезд КПСС (октябрь 1952 года) четко определил основной экономический закон социализма: обеспечение максимального удовлетворения постоянно растущих материальных и культурных потребностей всего общества путем непрерывного роста и совершенствования общественного производства на базе высшей техники, – и противопоставил его основному экономическому закону современного капитализма, закону извлечения максимальной прибыли путем эксплуатации большинства населения данной страны, путем закабаления и систематического ограбления народов других стран, особенно отсталых, путем войн и милитаризации народного хозяйства. Съезд сориентировал партию, весь советский народ на завершение строительства социалистического общества, на осуществление основных предварительных условий перехода от социализма к коммунизму. До сих пор представляется стратегически правильным также призыв XIX съезда к коммунистическим, рабочим и другим левым партиям поднять выброшенный за борт современной буржуазией принцип равноправия людей и наций, поднять знамя буржуазно-демократических свобод и знамя национальной независимости и понести их дальше. Однако реализация этих и других идей послевоенного периода, в целом ленинского учения страдала непоследовательностью и противоречивостью. Советское руководство 1950-80-х годов не сумело использовать гигантский социально-политический, научно-технический и культурно-нравственный потенциал нашей державы, накопленный в результате предвоенных пятилеток, победы над фашизмом и послевоенного восстановления, и, в конце концов, привело к бюрократическому консервированию и кризису нового строя. Было упущено драгоценное историческое время. На 1950-е годы советский народ, вынесший на своих плечах неимоверные тяготы военного лихолетья и возрождения, возлагал светлые надежды. Предстояло решить ряд неотложных проблем. Прежде всего, требовались отказ от изживших себя военно-командных методов руководства, демократизация советской политической системы; реформирование управления развитием экономики с учетом реального соотношения способностей и потребностей общества; выведение на общий высокий уровень аграрного сектора народного хозяйства. Как показали XX (1956), XXI (1959) и ХХII (1961) съезды КПСС в партии быстро созревали конструктивные идеи выхода советского общества на принципиально новые рубежи социально-экономического прогресса. Но тут же проявились и тенденции, сделавшие в конечном счете этот выход невозможным. Речь, прежде всего, идет о развенчании Сталина («культа личности»), в целом необъективной переоценке его деятельности и наследия, что нередко оборачивалось клеветой на весь послеоктябрьский путь партии и государства, вело к деморализации, идейному разоружению и подрыву позиций коммунистов в других странах мира. Все это послужило в 1980-90-х годах главным инструментом в организуемых одна за другой антисоциалистических кампаниях, в облыжном погроме затем Ленина и ленинизма, Маркса и марксизма, любого революционного учения. Важнейшими изъянами советской политики 1920-х – начала 1950-х годов были объявлены нарушения революционной законности; просчеты первого периода Отечественной войны; властный произвол и личный сталинский диктат. Все эти негативные факты, несомненно, требовали строго объективного рассмотрения в контексте соответствующей конкретной обстановки, трезвого анализа и взвешенных выводов. На деле же вышло иначе. С ведома Н.С. Хрущева развернулась кампания поголовной реабилитации всех тех, кто понес наказание при жизни Сталина, – и пострадавших без вины и подлинных преступников. Вместо того чтобы разобраться в реальных зигзагах классовой борьбы, принимавшей то явный, то скрытый характер, деятели знаменитой «оттепели», избегая дифференцированного подхода, вызвали волну огульно-эмоционального очернения советского прошлого, чем тут же воспользовались противники социализма за рубежом. Мало того, что в стране создалась нервозная, неуверенная обстановка ревизии всего и вся, – удар был нанесен по международному коммунистическому движению в момент его наивысшего подъема, после чего начался его спад. Сквозной темой сомнительной, по сути антисоветской пропаганды от Хрущева до Горбачева послужила тема репрессий. Эта пропаганда фактически вела к оправданию не только всех антиленинских группировок в партии 1920-30-х годов, в конце концов, перешедших от методов идейной борьбы к террору, но и многих зачинщиков белого террора, начавшегося вскоре после Октября. «Критиков» не смущало то, что белый террор в сравнении с ответным красным террором только по судебным приговорам унес в 1918-1921 годах в 17 раз больше жизней. Они договорились до того, что при населении СССР в 170 миллионов человек довели число якобы репрессированных (цинично относя сюда убитых белыми, интервентами, националистами, немецкими фашистами, японцами, бандитами, умерших от голода и болезней, эмигрантов и пр.) до 100 и более миллионов. От широкой общественности скрывались давно установленные факты: число осужденных с 1921 по 1954 год – около 3,8 миллиона, число приговоренных к смертной казни в 1917-1990 годах – около 828 тысяч. И это в стране, пережившей за полвека на своей территории три революции, две мировые, одну гражданскую и несколько локальных войн. Вместо приобщения к правде целых два поколения запугивали сагой о ГУЛАГе. Причем тут нередко старались выходцы из среды тех, кто сам допускал массовые беззакония. Ленин еще в 1919 году, обобщая особенности классовой борьбы в эпоху диктатуры пролетариата, назвал пять ее новых форм: подавление сопротивления эксплуататоров, гражданскую войну, «нейтрализацию» мелкой буржуазии, «использование» буржуазных специалистов, воспитание новой дисциплины. Из них к моменту построения основ социализма (середина 1930-х годов) актуальной оставалась лишь последняя – воспитание новой дисциплины. Но это не значит, что классовая борьба вовсе сошла на нет. Нельзя понять многие события прошлого в отрыве от продолжения классовой борьбы в тех ее изменившихся формах, которые еще не осмыслены теоретически. В 1930-х годах это было (а) проникновение чужеродных (белогвардейских, уголовных и т.п.) элементов в правоохранительные органы, в 1960-80-х – (б) проникновение ревизионистов-антикоммунистов в мозговые структуры общества, в ЦК и другие руководящие органы партии, министерства и ведомства, в Академию наук СССР. Если на совести первых оказались многие жертвы репрессий, то на совести вторых – ложные теоретические и политические рекомендации, деформация развития общества. Одновременно постоянно действующим фоном оставалась идеологическая борьба против социализма на международной арене, все больше принимавшая характер тотальной, постоянно модернизирующей свое оружие психологической войны. Самым крупным теоретическим и политическим заблуждением в течение многих советских лет на наш взгляд явилось нереалистическое преувеличение зрелости нового общественного строя. Так, сделанный партией еще в 30-х годах правомерный вывод о полной победе социалистических форм хозяйства с точки зрения только внутренних условий страны, был некорректно «развит» Хрущевым и его близеим окружением, определившие на XXI съезде КПСС (1959) о полной и якобы окончательной победе социализма, то есть о наличии уже гарантий от реставрации капитализма извне. Аргументировалось это ликвидацией капиталистического окружения СССР и качественным изменением соотношения сил социализма и капитализма в мире. О том, что данное соотношение является подвижной, колеблющейся величиной, не было сказано ни слова. Между тем уже ближайшие годы показали, что расстановка сил изменяется не в нашу пользу. Научно достовернее и политически точнее было бы говорить о том, что с точки зрения глубинных экономических и социальных предпосылок, при всех своих достижениях, Советский Союз вплоть до его разрушения в 1991 году так и не вышел за исторические рамки раннего социализма, то есть не завершил еще решение задач переходного периода. Во-первых, неоправданно долго не устранялась разнокачественная технологическая оснащенность экономики, сохранялся значительный сектор тяжелого физического и неквалифицированного ручного труда (до 40 % в промышленности, 60 % в строительстве и еще больше в сельском хозяйстве) и вследствие этого медленно повышалась степень реального обобществления производства. «Хорош был бы социализм, увековечивающий профессиональных тачечников!» – как бы предвидя эту ситуацию, иронизировал Энгельс. Во-вторых, многие годы оставлялись как бы неприкосновенными существенные различия между двумя секторами социалистической экономики – общенародным и колхозно-кооперативным – и замалчивалось фактическое наличие третьего (криминального, согласно советской законности), теневого сектора – товарно-капиталистического, который стихийно рос, но не отражался в статистике. Наконец, в-третьих, практически замораживалась социальная структура общества; так же, как и в середине 1930-х годов, она трактовалась упрощенно – рабочий класс, колхозное крестьянство, трудовая интеллигенция. Игнорировалась как их несомненная эволюция, так и задача целенаправленного преодоления классовых различий. По мнению Ленина, высказанному уже в 1921 году, «ежели бы царству рабочих и крестьян не было конца, то это означало бы, что никогда не будет социализма, ибо социализм означает уничтожение классов, а пока остаются рабочие и крестьяне, до тех пор остаются разные классы, и, следовательно, не может быть полного социализма». Но этот, ленинский критерий полной социалистичности общества десятилетиями не принимался в расчет; вместо него имела хождение полуофициальная концепция «классового социализма», давшая в конечном итоге весьма сомнительный результат. Та полоса времени, что в литературе именовалась «великим десятилетием», очевидно распадается на два периода – 1953-1958 и 1958-1964 годы. В первый из них наблюдался свойственный советскому обществу социальный и духовный динамизм, прежде всего серьезные подвижки в развитии сельского хозяйства, запуск первого рукотворного спутника Земли (1957) и начало освоения Космоса, создание ракетных войск стратегического назначения. На второй период приходятся противоречивые, во многом регрессивные процессы, вызванные непродуманными решениями. Уже к середине 60-х годов наблюдалось нарушение классово-социалистической устойчивости советского общества, что выразилось, в частности, в шаблонной децентрализации управления промышленностью; в разрыве технологической смычки индустриального и аграрного секторов производства (прежде всего путем ликвидации машинно-тракторных станций), а потому и деградации производительных сил последнего; в гонении на личное подсобное хозяйство сельских тружеников; в распылении сил и средств на освоение целинных земель; в принятии нереалистической Программы КПСС (1961) – программы построения материально-технической базы коммунизма за два десятилетия; в администрировании в отношении творческой интеллигенции; в новочеркасской трагедии; наконец, в попытке разделить комитеты КПСС на две категории – городские и сельские (1962), а тем самым фактически разделить партию. Понадобились чрезвычайные антикризисные меры. С этой задачей тогдашнее руководство партии и государства, осудив хрущевский субъективизм, справилось лишь частично. Двадцатилетие от середины 1960-х до середины 1980-х годов в «перестроечно-демократической» публицистике получило ярлык «периода застоя». Именно эта оценка позволила «перестройщикам» начать свою диверсионную деятельность под фальшивым флагом «концепции ускорения», совершать «поворот к рынку». На деле же, при всех недостатках сложившейся хозяйственной практики, советская плановая экономика полного застоя не знала. Среднегодовые темпы роста общественного производства у нас несколько снижались – это вызывало тревогу, но было во многом связано с возрастанием его абсолютных объемов. Объем конечного общественного продукта СССР за 1960 год был превышен в 1970-м в 2,1 раза, в 1980-м – в 3,5, в 1988-м – в 4,7 раза. Объемы розничной торговли, по которым обычно судят о жизненном уровне населения, в те же годы выросли соответственно в 1,99, 3,3 и 4,8 раза. К тому же, как раз в это время Советский Союз достиг оборонного паритета с блоком НАТО. Было бы опрометчиво объяснять эти явления только субъективными просчетами. Оправдавшая в целом себя в 1930-50-е годы практика управления экономикой стала давать постоянные сбои, ибо производительные силы СССР переросли из стадии формирования отдельных производств и отраслей в стадию «фронтального» охвата страны, образовали единый народно-хозяйственный комплекс. Нужны были творческое видение задач, неутомимый поиск. В этих условиях в 1965 году предпринималась оригинальная попытка применить на практике обновленный аналог ленинского продналога к колхозно-совхозному производству. И тут же был сделан весьма рискованный шаг: восстановив централизованное управление плановым хозяйством, руководство страны ввело в него чужеродное начало. Критерием эффективности хозяйствования вместо показателей удовлетворения потребностей общества была заявлена прибыль. Это не могло не привести к подрыву условий действия основного экономического закона социализма, социалистической сущности советской экономики в более или менее близкой перспективе. Загоняемая в организм бацилла капитализма делала свое дело. В то время как ученые искали «механизм торможения» совсем не там, где он скрывался, расширял свои позиции и накапливал средства теневой капитал. Он выращивал собственную интеллигенцию, ускорял процесс возвратного, регрессивного классообразования. К началу 1980-х годов 62 % советского общества составлял рабочий класс, 12 % – кооперированное крестьянство. Одна четверть населения приходилась на интеллигенцию и прочие социальные слои. При этом весомой (но не регистрируемой) частью общества оказывались также теневики. Советское общество, его экономическая и политическая система 1980-х годов безотлагательно нуждались в качественной реорганизации. Не случайно появление М.С.Горбачева с его обещаниями второй после Октября социалистической революции, – и притом мирной, регулируемой сверху, – было с сочувствием и доверием воспринято большинством народа. О нестабильности пред-«перестроечного» советского общества свидетельствует ряд противоречий. С одной стороны, социальные изменения в нем зашли настолько далеко, что подавляющая масса трудящихся утратила ощущение каких-либо классовых перегородок и проявляла классовую беспечность. С другой стороны, подспудно развивался их классовый антагонист в лице растущего слоя теневых буржуа и компрадоров, которые уже строили планы захвата и дележа народного достояния, готовили для этого своих людей. Трагедия была бы предотвращена, если бы на высоте оказался актив КПСС, партийно-государственный, хозяйственно-управленческий и военный аппарат. Но в том и беда, что к этой поре из среды и того, и другого, и третьего были в основном устранены здоровые силы, а оставшиеся либо лишены классового чутья, либо подвержены моральной эрозии. Многие годы не принимались рекомендованные Лениным меры против обывательщины в партийной среде, против такого неравенства, которое создается рядом привилегий ответственных работников в отличие от трудящейся массы, «нарушает демократизм и является источником разложения партии и понижения авторитета коммунистов...» То, что Ленин называл «бюрократическим извращением» рабочего государства, превратилось в раковую опухоль, где завелась червоточина буржуазности. Рядом с нравственно безупречными рыцарями идеи все больше активничали потенциальные хапуги, уже вошедшие в контакт с теневиками. Эти-то элементы позднее и составили кадровую базу антисоветских режимов, в частности и в Украине. За спиной народа капиталисты-подпольщики и чиновники-взяточники вступили в сговор против трудящихся, предварительно заручившись поддержкой западных спецслужб и американо-сионистских финансовых кругов. Под личиной «демократизации» они осуществили перехват власти и постарались превратить послеоктябрьские социалистические накопления людей труда – от общенародной собственности до личных сбережений – в первоначальное капиталистическое накопление номенклатурной, криминально-компрадорской буржуазии. В Советском Союзе одержала верх буржуазно-бюрократическая контрреволюция. Переворот готовился не один день и прошел в несколько этапов. Централизованная аккумуляция Советским государством основных материальных и финансовых ресурсов с ориентацией на прибыль отдельных звеньев производства, его планирование в рублях и рублевая отчетность за выполнение планов, при недооценке натуральных показателей, в течение ряда пятилеток укоренили как государственно-, так и частнокапиталистические тенденции и интересы. Во многом, поэтому в 1985-1986 годах была провалена выдвинутая в качестве «козыря» «перестройки» программа подъема отечественного машиностроения. Перевод предприятий в 1987 году на первую и вторую «модели» хозрасчета обернулся разложением единого народнохозяйственного комплекса, стимулировал национал-сепаратизм, а поощрение псевдокооперативного движения вылилось в экспериментальное «микрокапиталистическое» строительство. Мировая история не знала еще такого масштаба коварного демонтажа общественного строя – строя, который трудовой народ не отвергал. Он доказал это своим волеизъявлением на Всенародном референдуме 17 марта 1991 года. В подобные деструктивные действия никогда до сих пор не включалось столь «высокое» («первые лица» государства) и кощунственное предательство и не практиковался столь массированный и бессовестный обман. «Перестройка» начиналась под благовидным предлогом возродить «ленинский облик социализма», но на деле культивировала «товарный фетишизм». Переданные псевдодемократам средства массовой информации, особенно телевидение, стали проводить изощренную кампанию по отучению и отчуждению граждан, прежде всего молодежи, от производительного и творческого труда, прививать им страсть к «деланию» денег. Постарались лишить все общество понятной каждому облагораживающей цели, опустошили понятие патриотизма, оболгали отечественную историю, превратили зоологический индивидуализм, разврат, невежество, мракобесие и поп-культуру в устои действующего общественного порядка. Пассивно-отчужденную или же цинично-поощрительную позицию предпочла занять при этом «элитарная» часть интеллигенции. Потребительская психология стала главным структурным элементом ее духовного мира и жизненной побудительной силой. Первый этап контрреволюции (1985-1988) носил маскировочный характер. Только после решающих кадровых перетрясок, монополизации СМИ и подрыва экономической устойчивости общества «прорабы» приступили к ликвидации Советской власти. Второй этап контрреволюции (1988-1991) открывается XIX конференцией КПСС, делегаты которой безответственно одобрили самоубийственное реформирование советской политической системы: отказ от преимущественного представительства рабочих и крестьян в законодательных органах, введение профессионального парламентаризма, разделения властей, института президента. Уже к концу 1989 года стало ясно, что избранный, согласно новым нормам, Съезд народных депутатов СССР, чиновничье-интеллигентский по своему составу, совершает юридическую контрреволюцию, пересматривая Советскую Конституцию и узаконивая частную собственность. Еще более правые позиции заняло большинство Съезда народных депутатов РСФСР, где рабочие и крестьяне составляли менее 6 %. Создание компартии РСФСР явилось сильнейшим ударом по единству коммунистического движения. Вслед за парадом «суверинететов республиканских» начался парад суверинететов компартий. Решения XXVIII съезда КПСС фактически одобрили рынок, толкнув страну на капиталистический путь развития. После двусмысленного объявления «суверенитета» Российской Федерации все явственнее ощущалась ситуация союзно-российского двоевластия, которая приобрела конфликтный характер и разрешилась августовским спектаклем 1991 года. За кулисами событий орудовали американские советники, а на сцене разыгрывался фарс из трех действий: имитация путча, якобы совершенного ГКЧП; имитация его подавления с роспуском КПСС и арестом представителей законной власти; наконец, подлинный путч, роспуск последнего Съезда народных депутатов СССР без каких-либо законных мотивов. За ним последовал развал Союза ССР по произволу трех соучастников беловежского сговора. Но обширный опыт былых реставраций убеждает, что они, как правило, исторически недолговечны. К тому же эпоха, которая, начиная с Октября, объективно приобрела характер перехода от капитализма к социализму во всемирном масштабе, – не в состоянии его утратить при всех колебаниях процесса. Политические революции локального действия суть неизбежные эпизоды в ходе социалистической революции как куда более разностороннего и длительного процесса. По мнению Ленина, эту революцию следует рассматривать не как один акт, а как долгую череду и гамму бурных политических и экономических потрясений, переменчивой классовой борьбы, гражданских столкновений, перемежающихся революций и контрреволюций. Не успела мировая реакция отпраздновать третий «миллениум» как веху бытия, наконец-то, без «призрака коммунизма», как тот вновь появился, на этот раз уже в «мягком подбрюшье» главной цитадели империализма – в Южной Америке. Если в XVIII-XX веках центр мирового революционно-освободительного движения перемещался в Европе и из нее на восток, посетив Нидерланды и Великобританию, Италию и Германские государства, надолго задержавшись во Франции и России, преобразив Китай, то в XXI веке он, подтверждая давние прогнозы и подкрепляя пример Острова Свободы, укореняется в Венесуэле и Боливии, по-своему задевает Мексику и Ямайку, Колумбию и Гренаду, Бразилию и Гайану. Тройка Кастро-Чавес-Моралес ждет пополнения. Процесс уже «опоясывает» земной шар. Движение продолжается через взаимопритяжение и взаимопроникновение противоположностей, через отрицание отрицания, и финансовый капитал, очевидно, преждевременно ощутил себя «хозяином» истории. Разумеется, мировой революционный процесс отнюдь не покинул и Восточное полушарие. Если в Западном полушарии радикальные движения ныне напрямую противостоят северному соседу, имея опыт вековой борьбы непосредственно против американского империализма и приобретая более зрелый, полупролетарский и прямо пролетарский характер, то в Восточном – от Индокитая до Средиземноморья – они направлены против наглого проникновения империализма США, против его стремления по произволу повсеместно диктовать нормативы «демократии» и «наказывать» за ее «нарушения», распоряжаться и здесь энергетическими ресурсами и культурным наследием других народов, как у себя дома. На фоне общего кризиса капитализма и кризисов перепроизводства, время от времени потрясавших отдельные капиталистические страны, Советский Союз десятилетиями являл пример устойчивого поступательного роста. Однако с 60-х годов дали себя знать иные тенденции. Неверно понятые условия мирного сосуществования двух систем, ложное толкование политики разрядки породили сорт деятелей, которые ринулись выручать буржуазных партнеров в сложных для них социальных перипетиях, смягчать за счет, как казалось, необъятных ресурсов нашей державы внутренние противоречия капиталистического строя. Размещение заказов западным фирмам с целью гашения безработицы в их странах, закупка там неликвидов, другие уступки стали частью советской внешнеэкономической практики. Особенно примечателен в этом смысле экспорт сырой нефти, который своей долларовой отдачей отвлек брежневское руководство от необходимости форсировать научно-технический прогресс. Обладая уникальным резервом новейших высоких технологий в засекреченных отраслях, мы, тем не менее, приобрели репутацию технологически отсталой державы и стали перенимать недуги капиталистической мирохозяйственной системы. За этим само собой последовало импортирование закона неравномерного экономического и политического развития, который действует при империализме и порождает социализм, но ему самому органически противопоказан. Вместо того, чтобы переводить планирование народного хозяйства на базу научно измеряемых здоровых (физиологически, нравственно, социально) общественных потребностей и подчинять его целям их оптимального удовлетворения, наши «реформаторы» сделали идолом рынок, оторвали его от естественного основания – производства и сбили с толку страну. Свертывание отечественного производства стало государственной политикой. В 1990-х оно ежегодно сокращалось в индустрии в среднем на 10 %, в сельском хозяйстве – на 8 %. Специалисты констатировали потерю половины национального дохода в сравнении с одной третью (естественно, при существенно меньшем объеме) в годы Отечественной войны. Впервые в истории великая держава была брошена собственным правительством под ноги иностранных монополий, низведена до положения колонии. Но нынешнее подобие капитализмом, на территории бывшего СССР имеет ряд весьма специфических черт. Во-первых, оно не является результатом восходящего естественно-исторического развития, а представляет собой искусственно организованное сверху и извне попятное нисходящее движение. Эта деградация подпитывается общими усилиями внутренних антикоммунистических и антипатриотических элементов и международного империализма. Во-вторых, реставрация капитализма рубежа XX-XXI веков не есть, как у Ленина, «процесс образования внутреннего рынка для крупной промышленности». Советский внутренний рынок, в том числе для крупной промышленности, существовавший у нас до «перестройки», по большей части отдан не собственной индустрии, а иностранным фирмам, – он отчужден ОТ НАРОДА. Отсюда жесточайшие условия конкуренции и слом лучших отечественных производств. Отсюда прозябание СОБСТВЕННОГО товаропроизводителя всех форм собственности. Отсюда же процветание посредника – торгаша-спекулянта и банкира-ростовщика, как правило, исповедующих и проповедующих деловой и моральный космополитизм. В-третьих, «новый» капитализм – на 3/4 торгово-банковый, а значит паразитарный, существует в прямой, жизненной для него зависимости от иностранной поддержки. Это предопределяет его неполноценность и неравноправие на международной арене, недоношенность и рахитичность внутри страны. Необходимо подчеркнуть, что в Украине сложилась в последние два десятилетия многоукладная экономика включающая в себя четыре социально-экономических сектора: государственный капитализм (прежние общенародные предприятия); частный капитализм (приватизированные производства); мелкотоварное хозяйство (ремесленники, фермеры, предприниматели сферы бытовых услуг, торговцы); кооперация. Среди них лишь последняя сохранила остаточный социалистический потенциал. Все прочие – без перехода власти в руки трудящихся и занятия ими известных «командных высот» в обществе – крайне нестабильны, переживают болезненную буржуазную эволюцию, испытывая на себе жернова рынка. Картина современного капитализма в Украине не может быть верной, если при этом не учитывать положение основного населения. В условиях тотальной экспроприации общественной (а отчасти и личной) собственности граждан оно оказалось расколотым на антагонистические, далеко не равные части. Мгновенно разбогатевшие пенкосниматели переправляют в иностранные банки десятки миллиардов долларов ежегодно. В то же время 70-80 % (рабочие и служащие бюджетной сферы, селяне, ученые, военнослужащие) числятся низкооплачиваемыми, 80 % понизило свой уровень жизни вдвое. Две трети страны живет за чертой бедности. Налицо четыре наиболее значимых процесса: а) быстрая и резкая социально-классовая дифференциация с пока что зыбкими, слабо фиксируемыми гранями; б) относительное и абсолютное обнищание трудящихся; в) фактическая пролетаризация большей части общества; г) сознательно инспирируемое вымирание населения (стойкое превышение смертности над рождаемостью), то есть геноцид. Происходит выталкивание из жизни в первую очередь тех поколений, которые строили, защищали и хорошо помнят социализм. К тому же разрушение Советского Союза, Совета экономической взаимопомощи и Организации Варшавского договора и продвижение НАТО на Восток свидетельствуют о сломе прежнего мирового равновесия и складывании новой, «монополярной» системы международных отношений с центром в США. Основного противовеса в лице Советского Союза притязаниям американского империализма на мировое господство сейчас не существует. Межимпериалистические противоречия при столкновении с германским фашизмом многому научили западные «демократии». Когда атомная бомба была сброшена империалистами США на головы жителей империалистической же Японии, стало очевидно, что при наведении у себя внутренней «дисциплины» капиталистический мир не остановится ни перед чем. Империалистические державы после войны сперва сплачивала зависимость от Соединенных Штатов и общее противостояние растущему миру социализма, теперь же они сообща увлеченно осуществляют новый передел мира за наш счет. Тяготение к централизации и стандартизации всемирного грабежа под маркой «глобализации» стало примечательной чертой финансового капитала конца XX века. Начало XXI века и вовсе продемонстрировало его тяготение к фашизации. Варварское нападение на небоскребы ВТО в Нью-Йорке 11 сентября 2001 года дало администрации Буша повод для установления тотального контроля над мыслями и настроениями граждан внутри страны, для преследования любого протеста и в стране и за рубежом как проявления «терроризма». Развязанный задолго до того государственный терроризм США и НАТО, жертвами которого явились Вьетнам, Гренада, Ливия, Югославия, Афганистан, Ирак, Ливан, будучи направленным не столько против преступного террора, сколько против выступлений народов за свои права, получил лицемерное «оправдание». Заодно типично по-фашистски была ограничена миротворческая миссия ООН, поставлена под сомнение вся теория и практика международного права. Не отстает от этого процесса и Украина. КПУ первым условием спасения народа Украины видит– это формирование несокрушимой массовой силы, способной осуществить задачи с социалистического переустройства общества. Это должен быть новаторский прорыв к постиндустриальным, информационным технологиям, к органическому совмещению в единой системе производственных и природовосстановительных процессов, к разумному регулированию соотношения между общественно-плановым и стоимостным механизмами стимулирования производства, материальной, моральной и творческой мотивацией труда, к максимальному развитию науки в целях обустройства гуманного общежития людей. Справиться с подобным объемом задач может только современный рабочий класс, совокупный работник производительного труда в единстве его мускульных и интеллектуальных потенций, – станочник и технолог, наладчик и конструктор, программист и ученый, менеджер и дизайнер, и «мускульный» и «компьютерный» пролетариат. Иной такой силы в обществе нет. Собирать ее, одновременно сплачивая и возвращая из угодного эксплуататорам пассивного состояния «класса в себе» в активное, самоосвобождающее состояние «класса для себя», призвана КПУ, которая по своим интеллектуальным, моральным и волевым качествам НЕ ДОЛЖНА уступать ленинскому ядру большевиков. Во -вторых - просвещать, соединять научно-социалистические идеи, постоянно обновляемый анализ меняющихся современных реалий с массовым народным протестом. В духовной сфере коммунисты отдают приоритет достоверному знанию, а не вере, признавая только веру с опорой на знание. Третье – это омолаживать движение, усиливать его влияние в среде подрастающих поколений, обеспечивать его пополнение энергичной идеей. Четвертое – это всемерно содействовать развитию левого, самоуправленческого движения снизу, образованию первичных органов народовластия типа Советов в трудовых коллективах и жилых кварталах, групп рабочего контроля над производством и распределением, повсеместно выстраивать их сеть по горизонтали и по вертикали. Работать в рядах профсоюзов, привлекать сторонников и союзников в рядах действующих и вновь создаваемых партиях и движений. Пятое – это неустанно напоминать соотечественникам о том, что мы искусственно разделенный народ. Что нынешняя расчлененность человеческого массива «родом из СССР» не только нарушает нашу естественную генетическую преемственность, но и затеяна в угоду необуржуазии при поддержке явно недружественных внешних сил. Что в первую очередь нужно стимулировать движение за государственное воссоединительное Белоруссии, Украины и России, обществ исторически одного, славяно-русского корня, языка и культуры, всех советских народов, сознающих свою объективную принадлежность к общей Родине, к единой державе. Шестое – это влиять на силовые структуры, на настроения в армии и органах правопорядка в духе ответственности их перед народом и недопустимости насилия над ним. Седьмое. Коммунисты и их сторонники располагают обоснованными разработками прогрессивной модели общества, которое предстоит строить, творческим видением современных проблем переходного периода от капитализма к социализму. Они радикально настроены, но далеки от экстремизма. В преобразованиях, ими предлагаемых, должны принимать участие те конструктивные группы общества, которые озабочены судьбами своего Отечества и готовы к совместным действиям. Равным образом коммунисты и их сторонники не зауживают свои горизонты формами, методами и возможностями только парламентской борьбы. Чутко вслушиваясь в настроения масс трудящихся в центре и на местах, они тяготеют к широкой трудовой демократии советского типа и связывают с ней все свои планы и помыслы. Способствовать утверждению социализма как стадии становления реального гуманизма в его бесконечно многообразных формах – призвание всех, кто не хочет быть стандартным потребляющим роботом без искусства, философии и истории и превыше всего ценит в себе человека-творца. На заре открытий, которые были потом суммированы в теории научного коммунизма, Маркс определил будущее состояние рода людского как «обобществившееся человечество». Рубеж XX-XXI веков характеризуется признаками, обозначающими как раз вхождение в это состояние. Все теперь зависит от того, насколько умно и гибко, насколько искусно и энергично новые поколения борцов повсюду в мире, и в их числе мы с вами примут и понесут вперед эту заветную эстафету Великого Октября. | |
| Просмотров: 615 | Теги: | Рейтинг: 0.0/0 |
| Всего комментариев: 0 | |
Поиск
Друзья сайта
